Н. Н. Покровский, анализируя документы ставки Е.И. Пугачева, повстанческих властей и учреждений 1773-1774 годов, приводит в качестве цитаты яркое высказывание пугачевского атамана-«полковника» Ивана Грязнова: «Всему свету известно, сколько во изнурение приведена Россия, от кого, - вам самим то небезызвестно. Дворянство обладает крестьянами, но хотя в законе Божием и написано, чтоб оне крестьян также содержали как и детей… Компанейщики завели премножество заводов и так крестьян работою удручили, что и в ссылках того никогда не бывало да и нет.… А ныне отца нашего (т.е. «великого государя Петра Федоровича» – М.Г.), хотя мы и старание прилагаем возвести, но дворянство и еще вымысел зделало назвать так дерзко бродягою донским казаком Пугачевым .»

Таким образом, можно сделать вывод об активном проникновении в социально-утопические представления крестьянства антифеодальных и антидворянских настроений, что вносило элемент осознанности в крестьянское сопротивление.

Радикальная антикрепостническая направленность Крестьянской войны 1773-1775 годов стимулировала конкретные антикрепостнические слухи даже в Сибири, где дворянское землевладение не прижилось и крепостных (в основном дворовых) было мало. Примерно к 1775 г. относится деятельность разгласителя – крепостного человека из Тобольска А. Корнильева, нашедшая весьма интересное отображение в переписке сибирского и оренбургского губернаторов. Слухи об освобождении крепостных содержались и в разглашениях омского колодника В.Морозова. Наконец, в 80-е гг. такие же новости («да и все холопы будут вольными») распространял П. Хрипунов-Головенко, прошедший хорошую выучку в рядах пугачевской армии.

Весной 1779 года в селениях и заводах Урала и Зауралья (в Тобольской и Оренбургской губерниях) появляются сообщения об активной циркуляции слухов о царях-«избавителях». Разносчики слухов утверждали, что «покойный государь Петр Федорович жив и находитца с собранным своим войском… подле Черного моря». Рассказы дополнялись описаниями успешно проведенных «истинным» императором сражений. (13-14)

П.Е. Хрипунов-Головенко, решивший продолжить дело Пугачева «наименовав» себя государем Петром Федоровичем, при этом, что весьма редко, Хрипунов активно распространяет сведения, детально описывающие лагерь, образ жизни и «силы» избавителя. Любопытно, что во всех слухах подобного рода армия царя-«избавителя» находится в относительной недосягаемости от слушателя: на Черном Море, в Тишкинии, в киргизских степях и т.д.

Следует отметить, что не всех самозванцев однозначно ждала ссылка, каторга или казнь. Например, один из пугачевских атаманов, после разгрома своего предводителя укрывшийся в Сибири и избежавший тем самым расправы, уже неоднократно упоминавшийся крестьянин Петр Хрипунов, после рассказов о своем участии в Крестьянской войне неоднократно соблазнялся слушателями объявить и себя Петром III ради борьбы «за правое дело». Разъезжал по всей Западной Сибири «разглашая о государе». Когда же Хрипунов был наконец схвачен, то по воле Екатерины II он был отправлен в сумасшедший дом.

В 1785 году весьма нашумело судебное дело об антипетровской, антиимператорской проповеди и пророчествах драгуна Ильи Скворцова, которые был убежден, что начавшиеся при Петре I антихристовы времена продолжаются и при Екатерине II: «Ни царя, ни царицы ныне нет – потому де ныне все начальники самовластны, што захотят, то и делают, бьют и мучат. Царице же в вере христианской женскому полу царствовать не подобает, потому что как царь царствует на небеси бог, то и на земли должно быть по образу ево.» Помимо эсхатологических настроений, в его суждениях прослеживаются и черты наивного крестьянского монархизма, который носит явный оттенок патернализма.

Необходимо отметить, что с начала 1780 гг. легенды о Петре III начинают вытесняться слухами об ожидаемых царских «милостях» Павла Петровича, популярность которого в среде крестьян подстегивалась общеизвестной нелюбовью к нему со стороны Екатерины II. Интересно, что свои симпатии к Павлу достаточно ярко высказывали сибирские старообрядцы.